Губернатор Закарпатья Геннадий Москаль: “Когда меня переводили из Крыма, один арестованый “авторитет” сказал: “К вам претензий у нас нет, вы мочили всех”

“Думаю, что крымских бандитов обескуражило мое поведение – я не прятался от них ни в бронированных “мерсах”, ни за спинами охранников”

Имя Геннадия Москаля до недавнего времени было больше известно криминальным авторитетам, чем рядовым гражданам. Последние пять лет Геннадий Геннадиевич сражался с мафией – сначала в Закарпатье, а затем в Крыму и Днепропетровске. Полгода назад милицейский генерал неожиданно для всех снова появился в Закарпатской области – уже в качестве губернатора.

В Крыму даже белье из детского сада можно было сдать лишь в “бандитскую” химчистку

— Геннадий Геннадиевич, в Крыму вас называли бандеровцем?

— Бандеровцем — нет. Никто не знал, что я родом из Черновицкой области, все считали меня закарпатцем. Но этническая принадлежность на полуострове не имеет никакого значения, люди смотрят, чего ты стоишь. Одна из самых серьезных проблем Крыма, как и Закарпатья, — это не межнациональные отношения, а бедность. После окончания летнего сезона полуостров напоминает Золушку, у которой исчезли все наряды и украшения.

— А как вас встречала крымская мафия? Лишь на полуострове вы, наверное, почувствовали все прелести спокойной западно-украинской жизни.

— Первые недели я был просто ошеломлен. Перед моим назначением в Крыму полгода не было начальника милиции, и личный состав за период “безвластия” оказался в “лежачем” положении и полностью деморализованным. Милицию запугали бандиты, и некоторая ее часть просто служила криминалитету. Спокойной жизни там у меня, конечно, не было. Только вернусь вечером домой — звонит дежурный: “В центре города война!” — “Какая война?” — “Перестрелка между группировками!” Приезжаю — действительно, словно на войне: прямо на улице стрельба из автоматов и гранатометов. И так почти каждый день. То подстрелят какого-то “авторитета”, то машину взорвут, то дом гранатами забросают. Было такое впечатление, что попал в итальянское Палермо времен мафиозных войн.

— Структура криминалитета существенно отличалась от закарпатской или днепропетровской?

— Да. Когда я пришел, как раз завершился процесс “отстрела” мелких конкурентов. В Крыму образовались две основные группировки — “Сейлем” и “Башмаки”, контролировавшие практически весь полуостров. Бандитов насчитывалось тысячи, и каждый из них четко знал, чем ему заниматься. Одни снимали дань с таксистов, другие — с рыночных торговцев, третьи — с баров и ресторанов. Свободного бизнеса не было совсем. Даже белье из детсада можно было сдать лишь в “бандитскую” химчистку. Перед открытием бизнеса каждый предприниматель сначала шел договариваться с “крышей”, по какой схеме будет платить, и лишь потом брался за дело. Да, в Крыму была мафия. Не то что в Закарпатье: топнул ногой — и все разбежались!

— Интересное явление — самым криминогенным в Украине стал Крым, а не какой-нибудь богатый регион.

— Такого беспредела действительно не было нигде в Украине. Где еще убивали министров, первых вице-премьеров, депутатов Верховного Совета? Это было чисто крымское явление. Причем стрельба очень часто начиналась на ровном месте – из-за косого взгляда или неосторожного слова. В Симферополе на центральном кладбище есть так называемая “аллея героев”, где похоронены сотни погибших в разборках бандитов. Я часто спрашивал задержанных “авторитетов”: “Ради чего эта стрельба? Разве Крым в результате стал более богатым, появились приличные рестораны, заправки? За что вы воевали?” Вразумительного ответа я не получил: “Так надо было. Так сложились обстоятельства”.

После тщательного обследования
мне поставили диагноз — рак легких, четвертая стадия

— Вы использовали какие-то специальные методы, чтобы изменить ситуацию?

— Ничего нового я не придумал. Мы просто задокументировали преступления, совершенные в Крыму раньше, о которых все знали. И на основе старых материалов стали привлекать виновных к ответственности. Милиция ни с кем не церемонилась, на скамью подсудимых сели все—от боевиков до “авторитетов”. А когда люди увидели, что правоохранители действительно заинтересованы в наведении порядка, сами начали к нам обращаться.

— Представляю, какое сопротивление вызвали ваши действия со стороны криминалитета.

— Были попытки запугать меня. Вечером после работы секретарь переключала служебный телефон на мой домашний номер, и начинались звонки: “Да кто ты такой? Ты слишком много на себя берешь. Да мы тебя грохнем!” А я им: “Пожалуйста, нет проблем. Завтра вечером я возвращаюсь домой по старому маршруту, охраны нет. Подходите, разберемся”. Эти звонки были рассчитаны на слабонервных, так сказать, психическая атака. А когда увидели, что ничего не получается, все прекратилось. Думаю, бандитов обескуражило мое поведение. В Крыму, как и на Закарпатье или в Днепропетровске, я все время ходил на работу пешком, часто прогуливался по городу без какой-либо охраны или оружия. Считаю, что для руководителей моего ранга недостойно прятаться в бронированных “мерсах” или за спинами охранников.

— Но ведь в Крыму опасность была реальной. Там расстреливали и министров…

— Все мы ходим под Богом, каждому расписано, сколько жить. Премьер-министр Израиля имел лучшую в мире охрану., но она ему не помогла. От судьбы не спрячешься за пуленепробиваемым жилетом. А ходить все время в сопровождении автоматчиков — значит показывать свою трусость. Если бы я так поступил, личный состав за мной никогда бы не пошел.

— Вы верите в судьбу? Не связано ли это с историей 14-летней давности, когда врачи обрекли вас на верную смерть?

— Эта история связана с непрофессионализмом медиков. В 1987 году я простудился на месте происшествия и перенес на ногах воспаление легких. Обратился к врачам, когда стало совсем плохо. В одном из киевских институтов после тщательного обследования мне поставили диагноз — рак легких в четвертой стадии и отправили домой умирать. Но я выкарабкался. Занялся самолечением, стал читать медицинскую литературу. Меня спрашивали: “Что пользы от чтения? Ты же ничего не понимаешь!” А я отвечал: “Студенты читают, чтобы получить зачет, а я — чтобы выжить”.

— Вернемся в Крым. Центральная пресса второй половины 90-х утверждала, что криминал на полуострове тесно связан с политикой.

— Знаете, какими были мои первые действия после назначения? Я отключил телефонную связь с Верховным Советом Крыма, поскольку он был наиболее криминализирован. Пока председателем Верховного Совета не стал Леонид Грач, я туда не ходил. Да, криминалитет действительно имел в Крыму политическое прикрытие, многие бандиты были депутатами. Но это не спасало их от разборок. Одну из крымских партий так и назвали — “партией расстрелянных”. На заседаниях политбюро этой партии решались не политические вопросы, а то, кого из конкурентов и каким способом лучше убрать — расстрелять или взорвать.

В то время депутаты местных Советов были неприкосновенными, поэтому бандиты изо всех сил рвались в политику. А запуганное население просто боялось не голосовать за них. В Керчи из 50 депутатов горсовета 25 были… “братками”. Представляете, что там творилось на сессиях?!

— Но можно ли эффективно бороться с преступностью, имеющей политическое прикрытие?

— Можно. Какого-либо серьезного политического прикрытия у криминалитета сегодня нет. Разве что на уровне местных чиновников или отдельных депутатов Верховной Рады. Более высокой “крыши” за свою карьеру я не встречал. Конечно, влиять каким-то образом на меня пытались. Намекали, что того или иного “авторитета” лучше не трогать — за ним стоит сила. Но я на это не обращал внимания. Для меня не были авторитетами ни бандиты, ни те, кто за ними стоял.

— Говорят, в Днепропетровске криминалитет с экономическим уклоном имеет прямую привязку к Киеву. Признайтесь, были звонки сверху с указаниями не трогать отдельных лиц?

— Не было — ни в Крыму, ни в Днепропетровске. Если бы такая команда поступила, я бы сразу сложил свои полномочия. Не объяснять же подчиненным, что указание пришло сверху, или дать понять, что начальник милиции продался, попал под чье-то влияние. Если я говорю подчиненным, что “неприкасаемых” нет, то так оно и будет. Тогда люди работают с куда большей отдачей. То, что для всех установлены одни правила, понимают и бандиты. Когда меня переводили из Крыма, один из арестованных “авторитетов” сказал на прощание: “К вам претензий у нас нет, вы мочили всех”.

“Столько жилья, как теперь, на Закарпатье не строили даже во времена СССР”

— Геннадий Геннадиевич, вы — первый в Украине губернатор, сделавший карьеру в правоохранительных органах. Как оцениваете свою работу на нынешней должности?

— Трудно давать оценку самому себе, тем более за такой короткий срок. Чего удалось добиться? В первую очередь, стабильности в экономике области. Сегодня заработали те предприятия, которые долгое время считались бесперспективными, созданы новые рабочие места. Полностью погашена задолженность по зарплате и социальным выплатам, понизились цены на продукты и горючее. Мы рассчитались с людьми, пострадавшими во время наводнения в минувшем году, завершаем выплаты за 1998 год. Начали возвращать незаконно удержанные налоги. Разблокирована программа отселения людей из оползневых районов, эта категория приравнена к потерпевшим от стихийного бедствия. Считаю, что в облгосадминистрации удалось сформировать команду, которая профессионально подходит к решению возникающих проблем.

— Вы, наверное, единственный глава облгосадминистрации в Украине, не принадлежащий ни к какой партии. Д политические симпатии у вас есть?

— Да, это блок “За единую Украину”, в который входят люди с твердой позицией. Это одна из немногих политических сил, выступающая не с критикой власти, а стремящаяся помочь ей.

— Как оцениваете шансы блока в Закарпатской области на предстоящих выборах?

— Они очень высокие. Закарпатцы знают, как много сделала власть для области в последние годы. Возможно, это трудно понять в регионах, не знавших стихийных бедствий, но не видеть, сколько вложило государство в восстановительные работы на Закарпатье, просто невозможно. Столько жилья, новых школ, детсадов, фельдшерско-акушерских пунктов (не говоря уже о берегоукреплениях, восстановлении дорог) в области не строилось даже во времена СССР. И я уверен, что люди оценят эту помощь по достоинству.

Ярослав Галас
(“Факты и комментарии”, № 1(1063), 3 января 2002 г., с. 14)